«С такой температурой на дом не приходим»: как мы своими силами лечили пневмонию у дочки. Колонка Кати Землянской | РИА «Европейско-Азиатские Новости» от 06.02.2025

Принято считать, что детская медицина в России находится на достаточно высоком уровне. В отличие от стариков, которые уже мало кому интересны, маленькие российские граждане – наше будущее, и государство уделяет особое внимание их лечению и охране здоровья. Так, например, Детская городская клиническая больница №9 в Екатеринбурге и Областная детская клиническая больница №1 славятся своими докторами и «начинкой». Портят картину, как это часто бывает, первичные звенья – районные поликлиники и больницы. Ведь все детское население большого мегаполиса в 9-ку и областную не положишь. Как обстоят дела на местах – в колонке редактора ЕАН.Екатеринбург, мамы 8-летней Ники Екатерины Землянской.

Вообще я не сторонник критики медиков, учителей и представителей других важнейших профессий. Считаю, что они выполняют крайне сложную и ответственную работу. Уважаю и нередко защищаю педагогов и врачей, когда кто-то в окружении начинает делать громкие заявление по поводу уровня медицины, чьей-то вины и так далее. Считаю, что в любой сфере есть настоящие профессионалы, который изо дня в день качественно выполняют свою работу, помогают людям и в прямом смысле слова спасают жизни. К счастью, я лично знаю таких людей.

Но иногда система дает сбой, так вышло и в этот раз. 26 января восьмилетняя дочка Вероника заболела. Начиналось все как обычное ОРВИ. Небольшой кашель, температура 37,3. «Ничего страшного», - подумала я и повела ребенка в бокс нашей детской поликлиники на Компрессорном. В неотложке врач долго и внимательно слушала и осматривала Нику, вердикт – ларингит. Назначила ингаляции, жаропонижающее, в общем - стандартное лечение. Пару дней все было нормально, но на третий день болезни температура добралась до 39, и стало хуже. Поэтому на следующий день мы снова самостоятельно отправились в неотложку.

Почему не вызвали врача на дом? С утра температура была невысокой, да и, зная про нагрузку медиков, решили все же сами дойти до поликлиники. Не направив нас на анализы и обследования, врач назначил антибиотик. Настоятельно говорил, что такое ухудшение не является нормой. С этого же дня, то есть с 29 января, начали принимать лекарство.

Казалось бы, обычно на второй-третий день после приема антибиотиков состояние значительно улучшается. Но в этот раз что-то пошло не так, и температура продолжала подниматься до 39 градусов. В пятницу был назначен прием в поликлинике, на котором я настойчиво попросила направить нас на рентген легких. В этот раз нас наконец-то направили на анализ крови и дали направление на рентген. Вечером попросили прийти к врачу в неотложке, чтобы узнать результат и при необходимости скорректировать лечение. Рентген показал правостороннюю верхнедолевую пневмонию.

В неотложку я уже пошла без Ники, чтобы ее не тащить в поликлинику четвертый раз подряд. Увидев снимок, врач беспрекословно сказал, что необходима госпитализация, и начал пугать, чем опасно лечение дома.

«Ей нужны уже уколы или капельницы с антибиотиком, точно нужно в больницу. Там прокапают и быстрее полегчает», - заявил он.

Прислушалась и согласилась, так нас направили в больницу №8 - тут-то и началось самое интересное.

В больницу нас направили в этот же вечер, мы сказали, что доберемся сами. Дома собрали все необходимые вещи и поехали на госпитализацию. В больнице были около 20:00.

Приемник был безлюден, только в одном боксе осматривали какую-то малышку с мамой. Медиков тоже было мало, внимания на нас никто практически не обращал. Сказали только заполнить согласие на осмотр и ждать. Так и сделали. Спустя полчаса нас отправили в бокс, но врача там пока не было. Сунули градусник в подмышку, снова сказали: «Ждите». Спустя минут 15-20 пришли врач с медсестрой. Помните видео с уставшими женщинами из видосов Шкя? «Это они», - подумала я тогда, и вспомнилась фраза «Просто день такой».

То ли усталость, то ли равнодушие читалось на лицах персонала. Волосы взъерошены, выражение лица недовольное. «Что у вас?» - спросила врач. Тут я, конечно, рассказала про пневмонию, про «пугалки» врача в поликлинике и все остальное. «Конечно, сами лечить не хотят, вот и пугают», - недовольно заявила медик и принялась перебирать какие-то бумажки, не обращая внимания на нас. Было такое ощущение, что мы кому-то очень помешали. Тишина длилась минут 10, после чего врач заявила: «Вы же знаете, что девочка ложится одна». И это не было вопросом. «Нет, не одна», - спокойно ответила я.

«Ей 8 лет, она уже большая, после 7 у нас все лежат одни, приказ руководства», - равнодушно сказала сотрудница больницы. Может быть, в другой ситуации я и согласилась, потому что видела, что нужна помощь медиков. Но у Вероники стоит один неприятный диагноз. Лечащий невролог всегда советует избегать стрессов, так как они чреваты приступами. Очевидно, что для восьмилетнего ребенка остаться в медучреждении без родителей – огромный стресс.

Я тут же объяснила медикам в больнице всю ситуацию. Но они даже и слушать не хотели. «Инвалидность есть? Нету? Значит, лежит одна», - вынесли они вердикт. «Может, есть платные палаты…», - начала я. «Нет», - отрезала врач. Тут уже я начала нервничать.

Вообще по федеральному законодательству до 15 лет родителям не могут отказать в нахождении с ребенком в больнице. Ему не предоставляют кровать, питание, но выгонять не должны. Я моментально нашла этот ФЗ в интернете и процитировала его медикам «восьмерки». Но они ответили, что у них есть «приказ руководства», из-за которого не имеют права меня пускать. В итоге врач сделала вид, что ищет тот самый приказ, но найти его так и не смогла, а потом просто ушла. Минут 5 мы снова сидели в тишине, после этого она вернулась со словами: «Заселю, завтра сами будете с начмедом разбираться, что мне нехрен делать что ли, спорить тут с вами». Окей. Главное - уже госпитализируйте, там разберемся. После этого врач снова ушла, а медсестра осталась заполнять оставшиеся документы.

«У нас масочный режим. Скажите завтра, чтобы вам маски привезли», - заявила она.

Обычно, когда я лежала раньше в больницах, маски всегда были в открытом доступе на пункте медсестры. Мой вопрос об отсутствии масок «пробил» сотрудницу больницы на откровения.

«Масок нет, пациенты сами покупают. Мы и ручки для работы сами покупаем, и стулья чиним. А зарплаты-то нормальные не платят, все увольняются, на всю больницу четыре врача осталось…», - выпалила медсестра.

Если бы не дочь, которая сидела рядом с температурой, я бы, может, пообщалась еще с этой медсестрой. Но госпитализация так затянулась, что у ребенка уже не было сил. С момента, когда мы приехали в больницу, прошло уже около часа. Вернулась врач, я, наконец, решила спросить про лечение, про те самые «уколы и капельницы», которые так рьяно советовал медик из неотложки. Но врач равнодушно заявила, что назначила только антибиотик в таблетках. «Москва, когда приезжала, запретила нам ставить уколы и капельницы, только в самых крайних случаях», - сказала медик. И все бы ничего, да только антибиотик был назначен тот самый, который Веронике не помогает, сдавали анализ на резистентность. «В тот раз не помог, а сейчас поможет», - сказала медик. На этом моменте я уже была на грани истерики, не знаю, каким чудом смогла себя сдержать.

«Дайте отказ от госпитализации», - сказала я, чем, кажется, облегчила жизнь медиков «восьмерки». «Продолжайте лечение», - сказала врач и протянула листок с назначениями. Там, к слову, были те же препараты, которые мы принимали дома, и они нам не помогали. «Мы направим актив в вашу поликлинику, завтра к вам домой придет врач», - заявила медсестра.

На этом наш визит в «восьмерку» (надеюсь, что последний) был окончен. Выходя на улицу, моя восьмилетняя дочь заявила: «Знаешь, мама, эти врачи, конечно, не очень хорошо с нами разговаривали, но мне их тоже жалко. Они сами ручки покупают, ты слышала? И всего четыре врача у них, а больница, смотри, большая». «Да, Ника, не знаю, кто и виноват в этой всей ситуации», - ответила я.

Тут нужно отметить, что у меня самые лучшие коллеги в мире, которые готовы были поднять всех врачей Екатеринбурга, чтобы только вылечить Нику. Каждый писал и спрашивал, как она, чем помочь, что нужно. Только это, наверное, помогало держаться и не падать духом.

Итак, мы с Никой снова оказались дома. На следующий день, в субботу, ждали врача. Температура так и держалось, кашель был страшный. Сухой, лающий, до тошноты. «Бульдожка», - ласково называла я дочь. В первой половине дня раздался звонок из поликлиники. «Вы вчера были в больнице №8, как у вас дела? Какая температура?» - спросил оператор. Я рассказала, что сейчас 37,5-38 пока.

«Приходите в поликлинику, врач послушает», - заявили на том конце трубки. «С пневмонией? В поликлинику снова самим идти?» - переспросила я. «С такой температурой по домам не ходим», - отрезала женщина. «Ну как так-то? В минздрав что ли жаловаться», - отчаянно сказала я. «Да пожалуйста», - ответила оператор и положила трубку.

Что делать дальше, сначала было непонятно. Как лечить ребенка? Попробовать поехать в другую больницу? А если отфутболят и снова отправят в «восьмерку»… Но, к счастью, связи решают все. Полгода назад я сама перенесла тяжелую пневмонию и лечилась у прекрасного врача-пульмонолога. Вот и в этот раз, посмотрев снимок, расспросив про возраст и симптомы, он порекомендовал Веронике лечение. Нам пришлось сменить антибиотик, и буквально на следующий день наступило долгожданное облегчение. В общем счете высокая температура держалась восемь дней. На последнем приеме 5 февраля нас расспросили, как мы лечимся, выдали направление на анализы и контрольный снимок.

Зачем я написала эту колонку? Я искренне недоумеваю, что в таких экстренных и достаточно стрессовых ситуациях делать людям, у которых нет средств на платных врачей и нет связей в медицине. Также искренне не понимаю, чем родители мешают медикам в больнице? Ведь если у восьмилетнего ребенка, да даже у десятилетнего, ночью поднимется температура 39, вряд ли он пойдет искать медсестру. А у медперсонала вряд ли есть столько времени ходить и следить за каждым ребенком. Впрочем, все говорят, что это обычная практика для больниц. Ну ок. Но почему нельзя прислушаться, если у ребенка, действительно, серьезный хронический диагноз, и войти в положение? Вопрос без ответа.

Желаю всем не болеть, и пусть ваши дети будут здоровы, чтобы лишний раз не сталкиваться с подобным.

Для выпускников медвузов хотят ввести обязательную отработку 5 февраля в 09:55